Семья Лоранских (Не в деньгах счастье) - Страница 14

У крыльца Лоранских, т. е., на том месте, где должно быть крыльцо, затопленное теперь водою, покачивалась лодка с двумя дюжими парнями; в одном из них Валентина узнала кучера Вакулиных.

— Садитесь скорее, не то оторвет, — командовал Тарас, стоя по пояс в воде и силясь удержать ялик за веревку.

— Вас придется перенести! — тихо сказал Вакулин своей спутнице, — иначе вы не попадете в лодку.

И, прежде чем Валентина могла ответить, он легко приподнял ее с лестницы и передал одному из сидевших в лодке парней. Девушка поместилась на корме и обеими руками ухватилась за края ялика.

Юрий Юрьевич ловко перепрыгнул туда же. Лодка усиленно закачалась. Тарас опустил веревку, и они поплыли.

Вода впереди, вода сзади, вода с боков, — вот все, что окружало теперь Валентину. В этой воде теперь барахтались лошади, пролетки, ялики, люди… Слышались крики, зов о помощи… И над всей этой тяжелой, безотрадной картиной занимался скупой, чахлый рассвет октябрьского тусклого утра. Навстречу им попадались такие же лодки, доверху нагруженные детьми, женщинами, домашним скарбом.

Лоранская закуталась в платок и старалась не смотреть на бушующую стихию. Сладкая дремота сковывала ее веки и туманила голову, глаза слипались сами собой под шум бури, укачивающей ее.

— Вам холодно? Вы дрожите? — услышала она над собою голос Юрия Вакулина.

Она ответила кивком головы. Ей хотелось спать, но пронизывающий сыростью ветер разгонял дремоту. Голова тяжелела с каждой секундой, а тяжелая истома сковывала члены.

— Валентина Денисовна, — слышала она снова голос своего спутника и, преодолев дремоту, открыла глаза, — не спите, в такое ненастье нельзя спать: скорее простудитесь.

— Что с вашим отцом? — спросила она через силу. — Может быть, есть еще надежда на выздоровление?

— Надежды нет! — произнес он глухо, — иначе я не потревожил бы вас при таких обстоятельствах, рискуя подвергнуть заболеванию, простуде… По крайней мере, так сказал доктор.

— Доктора часто ошибаются, а впрочем… от судьбы не уйдешь! — произнесла она тихо и тут же подумала:

"Как это пошло, все то, что я говорю в такую минуту".

И они снова замолкли.

— Вы дивно играли сегодня, — произнес Вакулин после продолжительной паузы раздумья.

— А вы и не подозревали, что простенькая бедная девушка, гаванская уроженка может оказаться талантливой? — усмехнулась Валентина.

— Вы не поняли меня, — произнес он тихим, взволнованным голосом. — Верьте мне, что с первого взгляда на вас, я понял, что вы необыкновенная одухотворенная натура и мне стало жаль вас.

— Но почему же жаль? — удивилась она.

— Да потому, Валентина Денисовна, не сердитесь на меня, это не для вас. Ваш талант заест скромная обстановка, семья, будничные интересы погубят его, не дав ему расцвесть.

— О, нет! — горячо вырвалось у нее.

И вдруг ей пришла внезапно в голову мысль, как несвоевременен ее разговор об ее личных делах с человеком, у которого умирает отец, и она смущенно замолкла.

Юрий Юрьевич точно отгадал мысли своей молодой спутницы.

— Простите, что не поддерживаю нашего разговора с вами, — сказал он взволнованным голосом, — но безнадежное состояние отца очень удручает меня, Валентина Денисовна. Мы мало сходились с ним в понятиях, во взглядах. Отец представляет из себя странный тип чудака и оригинала, но при всем том он прекрасный человек по натуре, добрый, отзывчивый, хотя по виду брюзга и эгоист. Люди сделали ему много зла, он давно изверился в их порядочность. Но он никому ничего не сделал, кроме добра, и совесть его чиста, как совесть ребенка. Сегодняшний поступок, спасение бедняков собственными силами, по собственному желанию, не говорит ли уже за него? А таких случаев было много-много. Он всегда помогал, помогал втайне и сердился, когда узнавали об этом. А сегодня… Ужасно подумать, что он сделал, слабый больной старик. Он вместе с верным Францем и вот этими молодцами в этом же ялике отправился спасать погибающих… И сам работал наравне с сильными, здоровыми мужиками… И вдруг наткнулась лодка на что-то, и он проломил себе голову в темноте о шальную балку. Какой ужас! Не правда ли, Валентина Денисовна? Я большой эгоист, но отца люблю, люблю сильно и мне страшно подумать потерять его, — и при последних словах Вакулин закрыл лицо рукою и погрузился в задумчивость.

А Валентина сидела в тихо покачивающейся теперь лодке (вода здесь едва доходила до колен и волнение было значительно меньше) и думала:

"Как странно все случилось сегодня: и успех, и наводнение, и этот Вакулин, казавшийся ей таким антипатичным в его первый визит, а теперь так просто высказывавшийся в своем горе пред ней, чужой ему девушкой".

И снова сладкая истома сна охватила Валентину. Она прикрыла лицо шалью и бессильно отдалась победившей ее дремоте.

VII

Сильный толчок отрезвил Лоранскую.

По-прежнему полусвет утра боролся с полутьмой ночи. Лодка стояла. Молодая девушка узнала фасад знакомого мрачного дома, куда ежедневно спешила она в продолжение целого года на свои обычные занятия лектрисы.

— Приехали! — услышала она над ухом голос Вакулина. — Позвольте, я вам помогу.

Он протянул руки. Валентина привстала со своего места, но затекшие в неудобном положении ноги плохо повиновались ей. Она пошатнулась и почти упала на скамью. Тогда Вакулин приподнял девушку и, перешагнув борт ялика вместе с нею, поставил ее на верхнюю ступеньку крыльца, не залитого водою.

В дверях их встретил Франц с фонарем.